– Устали? – раздался голос Годфри у меня за спиной.

Я вздрогнула.

– Нет, нисколько. Просто переводила дыхание. Но буду рада, когда это все закончится.

– А кто не обрадуется? У меня такое ощущение, будто я провел с полицией целую неделю. – Он помолчал и с горечью добавил: – По крайней мере, им известна дорога сюда и какие вопросы задавать.

Филлида ласково коснулась его плеча.

– Бедный Годфри. Но мы вам ужасно благодарны. И хотя бы на этот раз случившееся вас лично не касается... разве что как ужасное совпадение.

Его глаза встретились с моими. В них застыло мрачное выражение, которое я уже начала узнавать.

– Я не верю в совпадения, – отозвался он.

ГЛАВА 7

То ли Филлида расстроилась сильнее, чем показывала, то ли прогулка по жаре вниз на пляж, а потом купание и подъем к вилле Рота оказались для нее чрезмерным напряжением сил, но к вечеру, хотя остаток дня мы провели тихо-мирно и она вздремнула часок-другой после ленча, сестра была усталой, нервной, раздражительной и легко позволила уговорить себя пораньше отправиться в постель.

Мария с Мирандой ушли тотчас же после обеда. В десять часов весь дом затих. Сосны на холме и те застыли, а закрыв окно, я перестала слышать даже шум моря.

Я и сама ощущала усталость, но вместе с тем какое-то неясное беспокойство, сна не было ни в одном глазу. Поэтому я потихоньку прокралась в вылизанную дочиста пустую кухню, сварила себе кофе, унесла его в salotto, забралась с ногами в кресло, поставила пластинку Моцарта и приготовилась провести тихий вечер.

Но тщетно. Ни спокойная красивая комната, ни даже музыка не могли удержать в отдалении тревожные мысли, что ломились, требуя позволения войти, с самого утра. Несмотря на все попытки отвлечься, мой мозг непрестанно обращался к утренним событиям: ужасной находке в расщелине, неприкрытой враждебности Мэннинга и Гейла и последовавшему за всем этим долгому, утомительному допросу, явившему свету Божьему немало новых проблем.

Приехавшие из Корфу полицейские были вежливы, старательны и доброжелательны. Они прибыли почти сразу после того, как мы добрались до дома Годфри, и немедленно отправились с обоими мужчинами осматривать тело. Скоро откуда-то приплыл катер и довольно быстро отбыл с грузом. Потом возник второй и начал крейсировать по морю вокруг – надо полагать, разыскивая «обломки», которые якобы видел (и продолжал на том настаивать) мистер Гейл. Мы с Фил наблюдали с террасы виллы Рота, как суетливое суденышко кружит неподалеку от берега, но с каким успехом – понять было невозможно за неимением бинокля мистера Гейла.

Потом мужчины вернулись. Нас всех подвергли допросу, но мне было легко отвечать, ибо никто и представить не мог, что я когда-либо в жизни уже встречала Янни, так что меня спрашивали только о том, как я нашла тело.

И когда Макс Гейл вторично заявил полиции, что в глаза не видел Зоуласа после того, как краем глаза заметил его баркас во второй половине дня в субботу, я не сказала ни слова.

Вот что угнетало меня сейчас, пока я сидела одна-одинешенька в salotto, а за окнами сгущались тени и в освещенные стекла бились ночные мотыльки. И если я наконец начинала все четче понимать, почему поступила подобным образом, то все еще не готова была признаться в этом даже себе, поэтому решительно выкинула из головы все посторонние мысли и попыталась сосредоточиться на фактах.

В них, по крайней мере, содержалось хоть что-то утешительное. Годфри перезвонил нам днем, чтобы сообщить последние известия. Оказалось, что лодку Янни нашли в море и на гике обнаружились налипшие волосы и следы крови – по всей видимости, в какой-то момент лодку сильно качнуло, тяжелое бревно ударило злополучного рыбака по голове и вышвырнуло его за борт. Закатившаяся под груду веревок и снастей почти пустая бутылка джина, скорее всего, являлась ключом к разгадке беспечности молодого рыбака. По словам Годфри, доктор придерживался мнения, что Янни уже был мертв, когда попал в воду. Полиция, похоже, не считала нужным проводить дальнейшее расследование. Обломков же, о которых упоминал мистер Гейл, не было найдено и следа.

Наконец – в этой части рассказа Годфри был довольно уклончив и изъяснялся намеками, потому что телефон обслуживался местной линией, – противозаконная деятельность погибшего никак не упоминалась. Должно быть, его лодку обыскали, но не нашли там ничего подозрительного, так что полиция (всегда склонная закрывать глаза на мелкие грешки, если только ее не заставляли принимать меры) сошлась на том, что роковой выход в море был обычной рыбалкой и что смерть Янни проистекла в результате несчастного случая. Совершенно очевидно, никто не намеревался затягивать следствие.

Это касательно проблем, волновавших Годфри. Моя же обеспокоенность заходила немного дальше.

Полицейское расследование установило, что последний раз семья видела Янни живым в воскресенье: по словам домочадцев, он провел день с ними, ходил посмотреть шествие и вернулся домой во второй половине дня. Да, судя по всему, он был в хорошем настроении. Да, он изрядно выпил. Пообедал, а потом ушел. Нет, куда идет, не сказал, а с чего бы вдруг? Они решили, что как обычно – ловить рыбу. Он спустился на берег, к лодке. Да, один – он почти всегда уходил в одиночку. С тех пор они его не видели.

Согласно полицейскому рапорту, с тех пор его вообще никто не видел. И я не сказала ни слова, которое могло бы изменить этот рапорт. Если Годфри боялся, как бы следствие не привело к Спиро, то я волновалась, как бы оно не затронуло Джулиана Гейла. То, что в это дело каким-то боком замешан Макс Гейл, казалось совершенно очевидным, но у меня на этот счет имелась собственная теория, вряд ли оправдывавшая поворот внимания полиции на деятельность Янни и, как следствие, крах драгоценного покоя сэра Джулиана. Поскольку Янни погиб от несчастного случая – а я не видела причин сомневаться в том, что это был именно несчастный случай, – уже не имело никакого значения, если он и в самом деле тайком посещал Кастелло вчера вечером перед выходом в море. Так что коли Макс Гейл решил молчать, то это не моя забота. Я могу оставаться в своем зачарованном мыльном пузыре и ни о чем не тревожиться. Уже не важно, что там произошло...

Но я-то вполне отдавала себе отчет, что на самом деле очень даже важно, и это знание не давало мне уснуть в уютном кресле, пока одна пластинка незаметно сменяла другую, а стрелки часов медленно ползли к полуночи. Во-первых, я невольно узнала информацию, которую предпочла бы не знать. А во-вторых...

Пластинка остановилась. Издав серию тихих механических щелчков, автомат уронил очередной диск, осторожно опустил на него ручку с иголкой, и комнату ослепительным золотым потоком наполнил кларнет Жерваса де Пейера.

Я снова принялась мысленно перебирать известные мне сведения. Нет-нет, не больше одной вещи за раз. Лучший способ забыть все неясные подозрения и надуманные предчувствия – это сосредоточиться на том, что знаешь наверняка...

Годфри уверен, что Янни был контрабандистом и что у него был сообщник – скорее всего, босс. Я же теперь, в свою очередь, прониклась неколебимой уверенностью, что этим сообщником являлся не кто иной, как Макс Гейл. Все сходилось один к одному: и тайный визит Янни перед отплытием, и молчание Гейл а по поводу этого визита. Моя версия увязывалась и с тем, что так обеспокоило меня сегодня утром, – с реакцией Гейла на известие о смерти Янни. Он вовсе не удивился, услышав, что у скал лежит чье-то тело, причем, что бы там ни предполагала Фил, вовсе не потому, что решил, будто это Спиро. Мне было яснее ясного, что мысль о Спиро даже не пришла ему в голову. Ведь в первую очередь он спросил: «Кто это? Вы его знаете?», хотя самым очевидным предположением было бы то, которое пришло в голову всем нам, остальным, – что это тело погибшего юноши.